Высший пилотаж киллера - Страница 61

Это был Жалымник. Я внимательно посмотрел на девицу.

Ба, да это же подруга Жалымника, которую он обозвал «коровой» и которую я уже видел на кухне его квартиры. Я улыбнулся:

– Я тебя сразу не узнал.

Она тоже усмехнулась, хотя губы у нее были белее мела и мелко-мелко дрожали.

– А я тебя узнала.

– Ну и молодец. – Я кивнул и наконец-то решился поменять магазин в «узи». Это прошло вполне спокойно. Теперь, под двумя стволами, эти ребята начали скисать еще быстрее. – Как же ты здесь оказалась? Ты же с ним… васькалась, кажется?

– Этот гад меня продал, представляешь? Продал за деньги!

Я покивал, да, бывает и такое.

– Это он научил тебя стрелять? – Она кивнула. Это слегка развеселило меня. – Тогда так, подружка, если что – стреляй их, сколько влезет. Хоть всех положи, ты это заслужила. Только главных пока оставь, им уготована другая смерть.

– Какая? – хрипло спросил вдруг Запамолов.

Я подошел к нему и изо всех сил вмазал ему носком сапога по кобчику. Он застонал, едва удержавшись на ногах.

– Говорить будешь, скотина, когда я разрешу.

Как говорили наши психи, голос придает человеку сил, побуждает к сопротивлению, пусть даже истерическому, заставляет возмутиться… Поэтому одним синяком бывший режиссер заплатил за молчание остальных. Потому что все еще совсем не кончилось. Решающая для меня фаза только приближалась.

Глава 44

Обыск почти ничего не дал, только два «макарова» и один «марголина». Да пару ключиков от наручников. Зато золотых браслетов и цепочек с замысловатыми медальонами – из их символики, наверное, – было завались. Так, эту фазу я провел быстро и даже не очень устал.

Но теперь нужно было их как-то зафиксировать, и довольно быстро. Группа захвата могла появиться довольно скоро. Я осмотрелся.

На столе, больше похожем на разделочную колоду даже под черной шелковой тканью, я нашел четыре пары браслетов. Это было хорошо, но мало. Все-таки я решил действовать.

– Ну-ка, Папа с Духовным – на месте, следующие двое, быстро промаршировали к той стене. – Они послушались, как два робота. Я вручил им одну пару наручников. – Пропустить за трубой отопления, а потом защелкните на своих ручках.

Один из них помедлил. Я вскинул «ягуар», он закричал:

– Все понял! Сейчас…

Продел и защелкнул.

Я критически осмотрел их работу и еще раз трубу. Полудюймового диаметра, изогнутая, как компенсатор, она держалась на глухих кронштейнах, прочных – хоть слона на них вешай. До ментов должна вполне продержаться.

Пошел за следующей парой. Девица смотрела на то, что я делаю. Вот лопух, забыл, что работаю с непрофессионалом. Если бы кто-нибудь из этих обернулся…

– Больше так не делай, – сказал я как мог мягко. – Они еще не зафиксированы. Смотри только на них и стреляй, не задумываясь. Потом вдвоем подумаем, ладно?

Она как-то странно посмотрела на меня, и я понял, что она думает о таком, от чего у меня возникла неколебимая уверенность – эта девица в постели способна меня сожрать, а потом закусить всем моим оружием… Нет, как-то двусмысленно получилось, но рядом с такой подружкой все на свете получится абсолютно двусмысленно. Поэтому я решил до конца с ней не доводить – если будет нужно, уеду у Берлин, все-таки у меня там жена, она должна меня отстаивать.

– Ладно, птенчик, – сказала она.

Я повел приковывать к трубе вторую пару.

Потом мне пришлось рыться в тряпье и вещах всей банды, разыскивая наручники. Как ни странно, их оказалось много, достаточно, чтобы пристегнуть почти всех. Помимо начальников, только трое оказались необихоженными. Я оторвал от покрывала их алтаря куски ткани и связал трех локтями по одному довольно старому, как сказывали, индейскому способу. Через пару-тройку часов руки пленным после этой затяжки можно было ампутировать, кровь просто переставала поступать туда даже в минимальном количестве. Освободиться от такой затяжки было практически невозможно.

Потом остались только двое – Папа и Духовный. Я подошел к ним. Запамолов стоял не очень хорошо, к тому же его уже покачивало, но Папа вел себя очень старательно – сказывался опыт отсидки.

– Значит, теперь вы.

– А что мы? – спросил Джазохов тонким, испуганным голосом.

– Вас я скую около трубы своими личными наручниками. Это будет как бы привилегия. Пошли.

Мы дошли до трубы, я пропустил свои браслеты за трубу и собственноручно защелкнул их на запястьях обоих главарей. Все было в порядке. Теперь на сердце у меня стало чуть легче. Внезапно Папа прошептал:

– Она жжется.

– Кто? – спросил я.

– Труба. Слишком наручники близко склепаны…

Запамолов выдернул свободной рукой из-за пояса свой капюшон и проложил его вокруг трубы. Теперь он смотрел на Папу с презрением.

Зато мне разом стало легче. Мы контролировали ситуацию все тверже и уверенней.

Это почувствовала и жертвенная девица. Она опустила свое ружье и подошла ко мне, стараясь прижаться всем телом. Совсем без внимания оставлять ее порыв было нельзя, и я ей подмигнул. Она спросила:

– Что теперь?

– Ну, теперь мы вызовем тех дядей, которые будут очень рады взять на себя заботу об этих козлах. И которые отомстят за тебя.

Кто-то из сатанистов дернулся и раздельно произнес:

– Мне сразу показалось, что он сука, цветной…

По глубокому, красивому тону я узнал Грохота. Я подошел к нему и ударил его ногой в печень, он согнулся, потом я обработал кулаками его морду, сдернул капюшон.

Губы его были разбиты, в глазах страх. На розовых, каких-то начальственных щечках пробивалась светлая, поросячья щетина.